«Мамонтовая лихорадка», охватившая северные районы республики, заставляет многих граждан идти на риск. Часто охотники за «белым золотом» пропадают в тайге, и их жизни зависят от быстроты реакции Службы спасения, которая часто вынужденно выполняет роль затратного для регионального бюджета такси.
«Если поступает заявка, обязаны реагировать, спасать жизни. Это наша прямая обязанность, при этом неважно, чем занимается пострадавший — грибник он, ягодник, бивни мамонта добывает или браконьер», — сказал руководитель Службы спасения Якутии Николай Находкин.
Николай Находкин
По нашим данным, схема примерно такова. «Старатели» собираются в «артель» по несколько человек и уходят «на добычу». Делается это в теплое время, когда оттает грунт и легче проводить раскопки. Добытые бивень и кости прячутся в схронах до зимы, так как перевозить груз летом трудно и просто опасно. Когда выпадет снег, можно спокойно вывезти «белое золото» на буранах.
Особенно сложная обстановка сложилась на Новосибирских островах, административно относящихся к Булунскому улусу. На территории заповедника «Усть-Ленский» развернулась одна из крупнейших мамонтодобывающих компаний мира.
По некоторым данным, объём контрабанды мамонтовых бивня и кости из Якутии ежегодно достигает 60 тонн общей стоимостью 1,5 миллиарда рублей.
Добывать реликты там сложно – кругом море, коллеги-конкуренты и криминал. Некоторые рискуют и, чтобы повысить шансы на выживание, придумали простой выход – в Службу спасения поступает сообщение о людях, терпящих бедствие. Точных данных нет, звонок не отслеживается, но реагировать надо. И из Тикси вылетает вертолет (даже не один, а два – второй берется для дозаправки) на поиски. Старатели спасены и благополучно доставлены на большую землю.
«Сложно определить, действительно люди в беде или нет. Мы реагируем. Конечно, бывают разные ситуации», — отметил Находкин.
По всей республике работает 120 спасателей, на каждого из них приходится 30 тысяч квадратных километров. За прошлый год спасено более 600 жизней, за каждой из которых — история, семья, дети. Парадокс состоит в том, что спасатели вынуждены вечно оглядываться на Госкомитет по обеспечению безопасности жизнедеятельности населения, доказывая, что жизни людей грозит опасность, с другой – выполнять функции, которые не очень к ним относятся.
«Поступает звонок, нам говорят: там-то гибнут люди. Используя свои источники, «пробиваем», так ли это. Если действительно нужна помощь, реагируем быстро, ведь человек в день проходит примерно 30 километров. Промедление в несколько суток — и радиус расширяется на сотни километров. И тут нужно доказать, что люди пропадают, мол, дорого вертолет посылать. А как доказать? У нас не определен экономический эквивалент жизни человека, потратим больше положенного – «получим по шапке». «Неэффективно работаем». Задачу ставят — спасти человека, а эффективность почему-то определяют по экономическим показателям», — подчеркнул спасатель.
Служба спасения должна реагировать на происшествия, произошедшие на внутренних территориях, а морская акватория, где расположен архипелаг, не входит в компетенцию органа. Но морских спасательных служб там просто нет. Вот и получается, что огромные суммы могут быть потрачены на выполнение функций элементарного такси. Один час перелета на вертолёте стоит примерно 280 тысяч рублей.
«Тех же грибников и ягодников надо спасать круглый год. У нас бюджет на вертолёт – 25 миллионов, больше — «из собственного кармана». А как смотреть людям в глаза? Почему не прилетели, не помогли? Ситуация сложная и требует комплексного решения», — заявил Николай Находкин.
За три года на перелеты до мест, где собирают мамонтовую кость, спасатели потратили 27 миллионов рублей, не учитывая данные за текущий год. Это примерно 36% от общего числа спасенных. Конечно, говоря о человеческих жизнях, нельзя руководствоваться экономическими выкладками. Но на эти деньги можно было и детские сады построить, например.
Николай Александрович видит выход в развитии малой авиации: «Сейчас мы, если даже брать ваш пример с «такси», вызываем КАМАЗ, а могли бы пользоваться более выгодными вариантами. Ждем, когда в полную силу развернутся пункты в Нижнеянске и Черском».
Отметим, десять лет назад в Якутии был принят закон о регулировании пользования и распоряжения остатками мамонтовой фауны, но он опротестован прокуратурой. В настоящее время сбор бивня регулируется федеральным законом «О недрах» и Порядком рассмотрения заявок на получение права пользования недрами для сбора минералогических, палеонтологических и других геологических коллекционных материалов, который утвержден Минприроды России. Бивни мамонта включены в «Общероссийский классификатор полезных ископаемых и подземных вод» как коллекционные палеонтологические материалы.
Сегодня республиканские и муниципальные власти не говорят о полном запрете добычи мамонтовой кости, поскольку ее сбор стал одним из основных источников дохода северян. Вместе с тем в министерстве по развитию институтов гражданского общества полагают, что сбор палеонтологических материалов нужно включить в перечень видов традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов, который утвержден распоряжением федерального правительства от 8 мая 2009 года №631-р.