О жизни и работе золотоискателей многие знают по произведениям Джека Лондона и Мамина-Сибиряка. В сущности с тех давних пор принцип извлечения самородного золота не изменился. Разве что технический прогресс позволил современным старателям отказаться от деревянного лотка. И то не полностью. О буднях современных золотоискателей «Лента.ру» узнала, посетив старательскую артель «Пламя», одну из старейших в Якутии. Как и сотню лет назад драгоценный металл здесь добывают перемывая породу. Вот только на смену кирке и тачке пришли бульдозеры.
«Пассажиров везете?» — спрашивает полицейский с автоматом. Ответ водителя: «Все свои». Нерюнгри — южные ворота Якутии. Выезд из этого по сути приграничного города в республику Саха контролируется постоянно.
В «Ниссане Патроле» кроме корреспондента «Ленты.ру» и водителя Димы — трое. Председатель старательской артели «Пламя» Анатолий Афанасьев работал десять лет на приисках Усть-Неры, что в районе полюса холода Оймякон, а до этого — заместителем главы дирекции «АвтоВАЗа» по запчастям в Тольятти. Здесь Анатолий Дмитриевич второй год: с тех пор как артель «Пламя» с двадцатилетней историей и устоявшимся составом сезонных рабочих купили самарские бизнесмены. Буровой мастер Юра едет на геологическую разведку. Рыжебородый Сергей из Самары — на работу в золотоприемную кассу, что на прииске Сильдигир.
В наушниках Сергея — Oxxxymiron, «Где нас нет». Лес как малахитовый браслет, рубиновый закат — этого всего здесь в избытке. «Веди в свой вымышленный город, вымощенный золотом» — а это уже как повезет с дорогами, которые тут есть не везде и не всегда.
Золото не картошка
Юра, буровой мастер — из местных. «Запускаю семнадцатый год», — поясняет он. Ему предстоит пробурить не одну скважину, чтобы артель определилась, где добывать в 2017-м: «Сколько песков, сколько породы над ними, стоит ли вообще разговор вести», — объясняет Юра.
«Пески» — собственно, предмет разговора — то, что промывают в поисках золота. «Порода» — камни и грунт на берегу реки Иенгры, которые снимут бульдозерами и отволокут на приличное расстояние, чтобы расчистился полигон для добычи. Глубина породы — четыре, шесть, десять метров. Как скажет Юра, так породу и снимут. Лучше, конечно, меньше.
Юра живет в Чульмане, несколько десятков километров от Нерюнгри. «В золоте» — последние 16 лет. Предыдущие годы он провел в разведке по всему Дальнему Востоку — Якутия, Магадан, Забайкалье: «Вольфрам, молибден, свинец, олово, — перечисляет он. — Тридцать три года на буровой».
Сейчас Юре 61, и с прииска он уходить не собирается: «Золото не картошка, новое не растет. Надо искать, пока покупают».
Золотые мои россыпи
Артелей на юге Якутии — с десяток. «Мы — хорошие, стабильные», — характеризуют себя старатели «Пламени». Лопата, кирка, деревянная тачка и «проходнушки» (примитивные драги) — удел подневольных тружеников времен Дальстроя, сейчас всего этого не найдешь и в самых скромных артелях. С другой стороны, огромный карьер, «БелАЗ»ы, тысячи сотрудников, пение гимна «Золотые люди, золотой Алдан» и по пять с лишним тонн золота в год — это тоже не здесь, а на «Алданзолоте». Крупная компания работает круглый год, но и денег из-за издержек там существенно меньше, чем у сезонных старателей, приезжающих в марте и уезжающих ближе к ноябрю.
«Я еще помню дороги-зимники, выложенные бревнами, — вспоминает бизнесмен Валерий Котенев из Нерюнгри, работающий «в золоте» с 1993 года. — На вездеходах гусеничных рассекали, грузовики не проходили. Еще верблюдов застал как транспорт, они выносливые очень».
«Пламя» обходится без верблюдов. У артели — две золотые россыпи: Сильдигир и Сыгынах. Расположены они на одной и той же реке Иенгра, но расстояние между ними — более ста километров по бездорожью. Да и на самом прииске от полигона до полигона иной раз километров 10, и преодолеть их можно только на грузовом вездеходе вроде «Урала».
Полную версию репортажа с золотого прииска в Якутии читайте на «Ленте.ру»