Бывший министр культуры и духовного развития Якутии Андрей Борисов не так давно объявил о создании общественного движения «Эл Иитэ», чем заинтриговал общественность республики. В эксклюзивном интервью ЯСИА государственный советник рассказал не только о новой организации, но и об «Олонхолэнде», «Аватаре», отношении к цензуре и дальнейших планах.
— Андрей Саввич, объясните, пожалуйста, что означает «Эл Иитэ»?
— Слово «эл» восходит к древнетюркскому. У нас ведь есть слово «ил», обозначающее некое общественное образование, вроде народа или государства. У евреев «эль» — «Бог». У якутов от этого слова произошло имя Эллэя, у греков — название страны (Эллада), у арабов есть артикль «эль». Это мировое слово.
Что касается «ии» — если на русский перевести, то оно обозначает обруч, который сдерживает доски вместе и делает из них бочку. У якутов есть ещё понятие «иилиир киhи» — «тот, кто держит». «Иит» же означает на якутском не только «воспитай», но и «заряди». Заряжают, чтобы выстрелить.
Вместе «эл» и «ии» означают что-то наподобие «держатель народа». В этом названии и сформулирована цель нашего общественного движения. Причем название созвучно русскому «элита». Сейчас это слово окружено больше отталкивающей аурой – народ знает о существовании олигархической бизнес-элиты, политической элиты, воровской элиты. Главный смысл испорчен, утрачен и растерял первоначальное значение. Народ не любит элиту. Но ведь на французском, используя «elite», говорили про лучших людей, которые радели за народ, государство и Бога.
Поэтому перед созданным общественным движением стоит поистине невозможная и невыполнимая задача — вернуть истинное значение понятию «элита» своим поведением, поступками и действиями. У нас для этого есть подходящие люди.
Кроме того, в названии есть интрига. Вот назвали бы, например, «Солидарность» или «Справедливость». Очень заезженные слова. Кроме того, «Эл Иитэ» — универсальное выражение. Я раньше возглавлял движение «Саха омук», но тогда название ограничивало круг потенциальных участников представителями только якутского народа. Тут же членами общества могут стать русские, евреи, чукчи — кто угодно.
— Кто же вошёл в состав этого общественного движения?
— Вопрос правильный, но в то же время неправильный. Дело не в том, кто вошёл в состав движения, а в том, сколько человек разделяют основные наши идеи. Любой может прийти на вечер, который мы организовываем. Например, это будет дискуссионный клуб. В первое время будем придерживаться именно такого формата – музыкальные, философские клубы, кафе поэтов или же киноклуб. Любой сможет прийти, заказать чашку кофе, послушать концерт либо принять участие в дискуссии. К членам нет требований по национальному и конфессиональному признакам, принадлежности к политическим партиям.
Участниками стали по большей части представители интеллигенции, но есть и фермеры. Это люди, которые в первую очередь беспокоятся о судьбе нации и молодёжи. Под своё еще не расправившееся крыло мы собираем представителей других общественных организаций. О желании присоединиться к нам заявило уже около 20 организаций. Например, академия духовности города Ленска вышла на нас только сегодня. Уже установлены контакты с союзами писателей, театральных деятелей, художников. С нами теперь даже союз молодых олонхосутов.
— Объясните, какую реальную пользу будет приносить этот клуб республике?
— Сидел бы перед тобой олигарх, он бы сказал: «Конечно, реальная польза будет! Хотите, построим тюрьму или театр? Или накормим 10 тысяч человек». Сидел бы тут глава республики, то всю свою программу бы рассказал. Депутат бы говорил про социальную справедливость.
Я же скажу, что «Эл Иитэ» должно стать средой для тех людей, которые даже небольшой идеей создавали бы опору для государства и народа. Оно должно выявлять внутренне свободных личностей, чья гражданская позиция отличается от сознания большинства, заточенного на потребление.
«Эл Иитэ» займется воспитанием некоей диаспоры, которая во главу угла ставит народ, государство и веру.
Цель и задачи будут более четко сформулированы 7 июня, когда у нас состоится съезд. Там же спланируем ближайшие акции, которые привлекут внимание к нашему общественному движению. Пока что идея притягательна для людей от 30 до 40 лет. Моложе 28 лет ещё не было — им пока не очень интересно.
— Если мы коснулись темы молодого поколения, то как Вы относитесь к современной молодёжи? Какая она?
— Вчера встречался со студентами арктического института. Их было около 70. Обсуждали вопросы совместного проекта. Заметил, когда только начинаешь с ними работать, они не очень верят в возможность объединения вокруг какой-то цели. Молодежь нынешняя не очень доверяет старшему поколению. Может, потому что мы проморгали великую страну?
Вот сейчас я чувствую, что возникла опасность прерывания связи поколений. Сам Шекспир писал про это: «Порвалась связь времен».
Всё-таки за эти двадцать пять лет мы воспитали поколение, которое больше заточено на получение личной выгоды. Большинство из них даже не думают о государстве. Это нормально для их возраста, но всё-таки это у нас как-то не так происходит.
У человека чувство совести, стремление к высоким идеалам — врожденные. Молодежи нужно раскрывать на это глаза. Для этого и необходимы такие общественные движения, как «Эл Иитэ». Чтобы они стали верить в страну, постепенно становились эл иитэ — держателями нации и государства.
— А если отойти от этой темы и спросить, например, о проекте «Олонхолэнд»? На какой стадии реализации он находится?
— Ага, я ждал этот вопрос. По идее, название такое — дело рук журналистов. На самом деле, это «Земля Олонхо» — город в городе, футурологическая мечта. Странно, да? Мы недавно реально думали о реализации проекта города будущего, утопии. Уже провели большой международный архитектурный конкурс, в котором приняли участие ведущие итальянские, немецкие, российские компании. В результате вопрос о том, должен ли у нас быть мультифункциональный международный центр с конгресс-холлом, театрами и прочим, стал совершенной реальностью. То же касается и театра Олонхо. Пространство, на котором мы планировали строить, сохранилось, и там уже никто не будет возводить свои коттеджи. Часть проекта скоро начнет реализовываться. Это университетская сторона — учебные корпусы, медицинский институт, общежитие для студентов.
Я взрослый человек и лишен лишних иллюзий. Это такая стратегия — для достижения локальных задач необходимо ставить глобальные цели. Придет время, и там всё равно будет город внутри города. Другое дело, что общественное сознание и экономика еще не созрели до такого прорыва. Все думают, что нам нужны детсады, школы, жилье, что необходимо развивать сельское хозяйство. Это, конечно, правильно. Но как ты мечтаешь, как планируешь свою жизнь, так оно и происходит.
Когда я стал министром культуры, у Саха театра не было своего здания. Не было Арктического института, цирка, консерватории, филармонии, школы музыки. Прошло 24 года, и всё это появилось. Если бы мне сказали, что я буду руководить 24 года и за это время появится 24 учреждения культуры, то я бы ответил, что это какая-то фантазия. Нужно мечтать! Ставить высокие цели! В свое время мы пели, что «будут на Марсе яблони цвести». Человек полетел в космос после этого. А сейчас о чем мечтаем?
Государству, как и человеку, необходимы мечта, идея. Пусть не будет государственной идеологии, но национальная идея должна быть.
Вот есть китайцы, и у них всё получилось. Я, будучи ребенком, слушал радио «Голос Америки» и китайские радиостанции на русском. Был внутренним диссидентом, так сказать. В Булгунняхтахе стояла радиола на холме, а я протянул по деревьям стометровый кабель из проволоки. Слушал «Голос Китая» в 1964 году. «Хрущев — это больной зуб, который был удален, но после него остались корни. Советские ревизионисты меняют идеалы марксизма и ленинизма. Пусть зацветут всеми цветами радуги экономика и культура Китая». Гениальная фраза. Так у них и получилось. Теперь что говорят? Китайская мечта – это новый Великий Шелковый путь. Не военная экспансия, не бомбежки, а торговля. Сейчас они уже реализуют эту мечту. Куда бы ни поехал в Средней Азии, везде разговоры о Шелковом пути.
Нам нужна элита, которая будет формулировать национальную идею. Пусть будем ошибаться, но пытаться все же необходимо. Иначе — беда.
— Не скучаете по министерским годам?
— Нет. Задачи, которые я тогда поставил, которые смутно сформулировал, все выполнил. Просто есть, оказывается, другая сторона — опасение, а не пойдет ли это вспять? В моем лице видели сторонника создания большого количества учреждений культуры. Для чего? Я всегда говорю: зайдите в эти учреждения вечером. Полные залы, и из них одна треть — молодежь. Вот куда пойдут эти молодые люди, если убрать учреждения? Выйдут на улицу и начнут пить пиво.
Чем меньше учреждений культуры, тем больше тюрем, во все века так было.
Ситуация сейчас сложная, нужна воля народа в культуре. Нужно сохранить то, что осталось после развала, что все эти годы с трудом восстанавливалось. У нас ведь страна советско-западническая, а пытаемся стать евразийской страной. Создание организаций, подобных «Эл Иитэ», — как раз проявление этой политики. Во многих регионах России создаются похожие движения, это отнюдь не наш междусобойчик, а государственная политика.
— Вы давно не давали больших интервью, не рассказывали, чем занимаетесь. Сейчас у Вас есть амбиции? Не собираетесь ли Вы, например, в политику?
— Нет. Я был народным депутатом СССР, руководил народным движением, работал очень долго министром культуры, состоял во множестве организаций. Недавно Иосиф Кобзон в ходе собрания комиссии ЮНЕСКО сказал, что я являюсь с четырех сторон государственным человеком. Сам удивился: почему четырежды? Оказывается, он считает должность государственного советника и три государственные премии.
Полагаю, что мой крест — стремиться к тому, чтобы народ наш хоть как-то изменился к лучшему.
Для достижения этой цели власть не нужна. На днях еще спросили, мол, не создаю ли я движение, преследуя какие-либо политические цели? Нет, говорю прямо, что есть только одна цель — создание подлинной элиты из молодых людей.
— Всегда интересовало Ваше отношение к цензуре. Вы «за» или «против»?
— Во-первых, это неправда, что у нас нет цензуры. Просто потому что ее не может не быть в государстве и в печати. Другое дело, когда идет борьба за умы и сердца людей, тогда необходим контроль. Именно контроль, а не цензура, так как второе — очень узкое понятие. Если даже не со стороны государства, люди всё равно окажутся под чьим-либо контролем. Сейчас вполне возможен и такой сценарий, что населению могут привить совершенно чужие ценности, как в конце 1980-х. Американские ценности, если трезво смотреть на вещи, сами по себе не плохие. Но они чуждые нам.
Поэтому еще раз повторяю: я отвергаю цензуру, однако к этому вопросу отношусь шире и требовательнее.
— Как бы Вы оценили перспективы развития нашего кинематографа? Сойдёт ли на нет изумляющий всех якутский кинобум? На Ваш взгляд, насколько сильно на эту сферу повлияет экономический кризис?
— Когда спрашивают о нашем кинобуме, всегда рассказываю одну историю. Несколько лет назад в Якутию приехал молодой репортер телеканала «Дождь». Ходил и интересовался, в чём причина наших успехов в киноиндустрии. Пришел в министерство, спросил у ребят, а ему сказали, что ответ может дать министр, то бишь я. Он сразу: «Нет-нет-нет». Люди задают вопрос: «Почему?». «Он же сумасшедший, сразу начнёт говорить про Олонхо», — ответил молодой человек. Походил по кабинетам и в конце концов решил подойти ко мне. «В чём главная причина якутского кинобума?» — спросил он. А я говорю, чтобы подошёл поближе. Мне тогда уже рассказали про его слова о сумасшедшем. Поэтому отвечаю: «Главная причина — в нашем эпосе Олонхо!». Журналист сразу округлил глаза. Погоди, говорю, ведь многие эпосы народов мира представляют собой некое линейное эпическое сказание. В то же время есть несколько эпосов, которые являются продуктами монтажного мышления. Среди них, наряду с индийской «Махабхаратой», и наше Олонхо. Используются склейки сюжетов, повествование нелинейное и даже сериальное видение. Это у нас в крови, заложено в нашей культуре и генной памяти.
Кроме того, 25 лет назад мы создали «Сахафильм». В тот момент, когда в Москве один за другим закрывались кинопавильоны, мы отправляли ребят учиться в столицу. Я сам в девятом классе писал заявление, чтобы взяли во ВГИК на режиссерский факультет. У меня не сложилось, и поэтому тогда, помня о своей несбывшейся мечте, я старался отправить на обучение как можно больше наших.
В какой-то момент пришло в голову, что для развития якутского кинематографа нужен мощный импульс. Некая широкомасштабная акция. Тогда пришел к президенту Вячеславу Штырову и председателю правительства Егору Борисову с просьбой о выделении денег.
Все эти отучившиеся ребята засучили рукава и бросились создавать фильм. Мы попытались сделать блокбастер. Именно этот фильм проделал огромную воспитательно-подготовительную работу. Местные ребята поняли, что не боги горшки обжигают. Сейчас меня удивляет масштабность их мышления.
Поэтому перспективы у якутского кино есть, даже несмотря на нынешнюю сложную экономическую обстановку. Голливуд ведь появился во времена Великой депрессии, когда на улицах Америки люди умирали от голода. Поэтому не знаю, как тут дела дальше пойдут.
— В планах нет нового блокбастера?
— Нет, считаю, что я свою миссию выполнил — дал импульс молодым.
— Несколько лет назад Вы прославились на весь мир сравнением нашего Олонхо с «Аватаром». Не жалеете о своих словах?
— Совсем не жалею. Дело вот в чем. Я трудился министром культуры, отдал этому делу много сил и времени. Но никто про меня в мире не знал. Стоило сказать одну фразу, как все её подхватили. Даже какая-то африканская газета написала об этом. Многие только тогда узнали, что есть народ саха, у которого свой эпос, министерство культуры. Помнится, даже российские СМИ изгалялись, мол, какой дурак этот министр.
Но я до сих пор убежден, что американские кинематографисты и сам Кэмерон очень хорошо изучили мифологическое сознание, которое создает эпос. Совершенно не жалею о сделанном. Дай бог ещё что-то такое придумать, чтобы весь мир хотя бы так узнал.
— Кроме мирового дерева, какие параллели Вы увидели в «Аватаре» и в нашем эпосе?
— Если люди, читающие это интервью, отнесутся благожелательно к моим словам и прочтут несколько отрывков из Олонхо, то они увидят, какие там есть трансформеры. Есть момент, где Ньургун Боотур вылетает с железным копьем и тут же превращается во льва. Есть описание каких-то летающих железных птиц. Племена айыы дьоно с поводьями за спиной хранят срединный мир. Мифологическое сознание во всем мире схоже. Это доказывает, насколько древним является наш эпос.
— Вам бы хотелось, чтобы американцы сняли что-нибудь из Олонхо?
— Хорошо, если бы сняли мультфильм по Олонхо, но там в качестве консультантов должны сидеть наши ребята. Это очень важно. Сейчас голливудская киноиндустрия иссушилась и жаждет свежих идей. Людям начинают надоедать бесконечные сериалы по комиксам.
— Последний вопрос: какая у Вас есть мечта?
— Например, мечта о новой элите, которая бы по-новому думала о государстве, народе и Боге. Личная моя мечта — чтобы мои внуки были такими людьми, о которых я говорю, а не теми, которые «купи-продай подороже». Магазины нужны, конечно, но не всё должно быть завязано на прибыли.