В интервью ЯСИА глава Вилюйского района Сергей Винокуров рассказал, о чем договорился с «Роскосмосом», за что его заклеймили предателем и как искали фрагменты «Союза».
— Сергей Николаевич, когда вы впервые услышали о том, что над вашим улусом будут летать ракеты?
— Четыре года назад. В 2007 году вышел указ Владимира Путина о строительстве космодрома «Восточный», а осенью 2012 мы узнали, что одна из трасс будет проходить над территорией Якутии. Наклонение 98 градусов — это траектория, по которой на солнечно-синхронную орбиту запускаются научные исследовательские космические аппараты, а также делаются пуски, важные для сохранения обороноспособности страны. Осенью 2012 года представители «Роскосмоса» провели первое совещание с участием глав улусов в Якутске, где и сообщили, что под районы падений будет задействована территория четырех районов республики – Олекминского, Алданского, Вилюйского и Верхневилюйского.
— Эта новость вас огорошила? Как вы ее восприняли, учитывая, что Вилюйский улус уже был знаком с космосом, и отношение к космической деятельности было, мягко говоря, настороженным?
— Не знаю, как другие, но передо мной, как перед главой района, в тот момент стоял один вопрос: что делать? Я видел три варианта. Первый – популистский; суть его была в том, чтобы везде и всюду кричать, что ракеты запускать нельзя, рвать на себе тельняшку и посыпать голову пеплом, как это делают сегодня некоторые общественные деятели. Путь достаточно легкий, сулящий дешевую славу, ибо позволяет, ничего особо не делая, заработать авторитет борца за гражданские права. Но я понимал, что этот путь – тупиковый.
Второй вариант – сделать вид, что моя хата с краю: это, мол, дело больших людей, спрашивайте у Путина, у Борисова, а я — человек маленький, от меня ничего не зависит. Таким путем идут многие наши руководители, к сожалению.
Третий вариант — работать в тесном сотрудничестве с «Роскосмосом». Это самый сложный, но и самый конструктивный путь. Выбирая его, я понимал, что могу столкнуться с непониманием. И, тем не менее, пошел на это, потому что считаю — все вопросы следует решать не на митингах и пикетах, а за столом переговоров.
— Не приходилось потом жалеть? Насколько мне известно, за сотрудничество с «Роскосмосом» вас даже предателем называли?
— Я считаю, что выбранный нами путь был единственно правильным. За последние три года мы не раз встречались с руководством «Роскосмоса» в их штаб-квартире в Москве, провели несколько слушаний на территории Вилюйского улуса, Кулятского наслега. Чего мы этим добились? Самое главное — подписания соглашения о сотрудничестве между «Роскосмосом» и Вилюйским районом.
Многие в районе восприняли подписание соглашения как акт предательства с моей стороны, мол, я разрешил «Роскосмосу» бросать космический мусор на якутскую землю. Еще раз хочу повторить, что деятельность «Роскосмоса» — это государственная политика. Но мы в глубинке иногда забываем, что тоже являемся частью Российской Федерации и, будучи гражданами России, должны быть заинтересованы в развитии и процветании своей страны. А развитие без освоения космоса невозможно. Безусловно, мы должны учитывать все последствия, в том числе и негативные, но обсуждать их нужно в открытом диалоге с «Роскосмосом». Недавно в местной газете опубликовали обращение участников митинга из 2-го Кулятского наслега, в котором было сказано, что это соглашение все испортило. Ничего подобного! В последних публикациях в районных и республиканских газетах — очень много неточностей, откровенного вранья и высосанных из пальца фактов. Могу заверить, что соглашение не касается никаких разрешений или запретов на запуски ракет. Думать, что муниципальный орган обладает такими полномочиями — это утопия, порожденная буйной фантазией некоторых общественных деятелей.
— О чем конкретно идет речь в этом документе?
— Прежде всего о взаимовыгодном сотрудничестве в части социально-экономического развития и охраны окружающей среды нашего улуса. В нем, например, говорится, что стороны считают приоритетной задачей развитие российской космонавтики, но (!) без ущерба интересам населения Вилюйского улуса. В рамках соглашения «Роскосмос» обязуется принимать меры по предотвращению негативного воздействия на окружающую среду в ходе космической деятельности, проводить экологический мониторинг на территории Кулятского наслега, а также заключать договоры о целевом обучении выпускников вилюйских школ в подведомственных вузах «Роскосмоса». Разве это плохо? Я считаю, что не правы не мы, а те районы, которые не подписали такого соглашения; мы единственные из 150 районов Российской Федерации, задействованных в программе «Роскосмоса», кто это сделал.
На встрече с руководством «Роскосмоса» в Углегорске, 2014 год— Не было ли у вас подспудного страха, что в космических страшилках есть доля правды?
— Я был уверен, что негативного влияния на окружающую среду деятельность «Роскосмоса» иметь не будет. Траектория рассчитана таким образом, что ни один фрагмент не будет падать на территорию 2-го Кулятского наслега: обломки будут падать за несколько десятков километров от населенного пункта, и, как заверяли представители «Роскосмоса», вреда окружающей среде не нанесут. Кстати, первый старт с «Восточного» это доказал. В некоторых публикациях время от времени мелькает информация, что сначала «Роскосмос» якобы отрицал наличие гептила в ракете «Союз». Это преднамеренное искажение фактов. С самого начала говорили, что гептил в качестве топлива присутствует в двигателе третьей ступени, а именно – в разгонном блоке. Он предназначен для работы в открытом космосе, на высоте сотни километров, и после отработки полностью сгорает в плотных слоях атмосферы. Ни в первой, ни во второй ступенях (которая будет падать на территории Вилюйского района) гептил в качестве топлива не используется, ракета летит на кислороде и керосине. Я понимаю беспокойство людей, тем более после того, как на них вылился целый ушат негативной информации в газетах, социальных сетях, но еще раз хочу подчеркнуть: все это провокации, направленные на дестабилизацию ситуации и появление панических настроений. Просто есть люди, которым это выгодно.
— Почему вы думаете, что дело в выгоде? Возможно, они действительно беспокоятся за состояние окружающей среды?
— Вред от космической деятельности минимален — сегодня техника совсем другая, чем была в 1958 году. Если положить на одну чашу весов вред, наносимый экологии космической деятельностью, а на другую, к примеру, вред от лесных пожаров или газовой промышленности, то вторая чаша перевесила бы. Я убежден, что лесные пожары, газовая промышленность на территории Вилюйского улуса наносят в десятки, а то и в сотни раз больше вреда, чем единичные пуски ракет. Однако никто по этому поводу не выступает, напротив, все ратуют за то, чтобы газ поскорее пришел в их дома. Пятьдесят лет у нас добывают газ, но ни разу нигде не был поднят вопрос экологического сопровождения работы газовых компаний. А ведь я много раз бывал в тех местах, где ведется газодобыча. На огромных территориях вокруг скважин ничего не растет. А сколько вырублено леса? А эти днем и ночью горящие факелы? Почему наши экологи и борцы за правду не поднимают этот вопрос? Потому что это им невыгодно.
— Во время общественных слушаний поднимался вопрос о переносе трассы ракеты-носителя. Вы ставили этот вопрос перед «Роскосмосом»?
— Сейчас многие из противников пусков говорят, что они не против строительства космодрома, а против траектории полетов, и думают, что открыли Америку. На самом деле, этот вопрос мы поднимали с самого начала, и получили четкий ответ, что траекторию полета изменить невозможно. Она согласована на международном уровне и рассчитана для конкретной ракеты с конкретным весом и конкретными задачами. Тогда мы поставили вопрос по-другому: отодвинуть границу района падения фрагментов ракеты максимально далеко от населенных пунктов. И «Роскосмос» пошел навстречу: Кулятцы вывели за границы района падения. Подчеркну, добиться этого удалось, ведя переговоры, а не выкрикивая пламенные речи и стоя с плакатами.
— Вы лично участвовали в подготовке и последующих поисках фрагментов ракет. Расскажите, как это было.
— В конце апреля-начале мая я вместе с сотрудниками Центра эксплуатации наземной космической инфраструктуры в течение недели находился во II Кулятцах. Мы жили в палатке «Роскосмоса», современной, очень комфортабельной, теплой. В день старта, 27 апреля, конечно, волновались, готовились. Прилетели члены правительства республики — первый зампред, министр сельского хозяйства Петр Алексеев, министр охраны природы Сахамин Афанасьев, депутаты Ил Тумэна, специалисты МЧС, Службы спасения, Медицины катастроф, журналисты. Однако старт отложили, автоматика дала отбой, как сообщили позже, причина была в одном из кабелей. На следующий день все пошло по плану, о том, что ракета стартовала успешно, мы узнали в числе первых, потому что у нас была прямая связь с космодромом «Восточный». Спустя несколько минут после пуска мы услышали шесть-семь хлопков, как раз в момент, когда отделившаяся вторая ступень вошла в плотные слои атмосферы. Естественно, при падении она разрушилась – радар зафиксировал 17 упавших фрагментов. После старта искать эти фрагменты вылетела правительственная делегация, хотя намеревались лететь специалисты, которые должны были сделать аэросъемку местности, чтобы потом сравнить с картой на предмет каких-либо изменений. Но они уступили пальму первенства правительственной группе, которая, впрочем, ничего не нашла. В тот же день Нерюнгринским авиаотрядом была сделана аэрофотосъемка предполагаемых мест падения, чтобы на следующий день вылететь на поиски фрагментов, однако вылет был отменен из-за непогоды.
На месте обнаружения фрагмента второй ступени «Союза»— Когда вы всерьез приступили к поискам?
— По факту первый вылет состоялся 30 апреля, к этому дню были обработаны данные с радара по местам падения семнадцати фрагментов. В России, кстати, применяется уникальная методика по поиску фрагментов ракет: за полетом одновременно следят космические спутники и наземные радары. Это российская технология, ни Америка, ни Китай подобных методик не имеют. Самый крупный объект – камеру сгорания двигателя второй ступени – нашли почти сразу. Фрагмент весом 70 килограммов лежал в 93,4 километрах севернее от Кулятцев, в шестидесяти метрах от той точки, которую показывал компьютер. Разница в шестьдесят метров – это практически «в яблочко», то есть фрагменты упали туда, куда они должны были упасть! Сразу же замерили радиационный фон, взяли пробы снега, сделали фотосъемку. Дозиметры всех служб — «Роскосмоса», Минохраны природы, наши приборы — показали 0,09 микрорентген в час, это не превышает норму, опасная зона начинается с 40 микрорентген в час. То есть абсолютно никакой радиации там не было, гептила, естественно, тоже. Хотя в What’s app писали всякое, одно сообщение страшнее другого.
Найденный фрагмент сразу доставили в Вилюйск, где его снова измерили, взвесили и сфотографировали. Несколько дней он пролежал в моем кабинете — просто кусок обугленного металла. Поиски остальных фрагментов намеревались продолжить 2 мая, но из-за непогоды — сильного снегопада — полеты отменили. Было принято решение, что поисковый отряд вернется через месяц и продолжит поиски, но сегодня уже известно, что он прибудет раньше, 20 мая.
— Уже известны результаты анализа пробы снега и почвы, взятой в месте обнаружения фрагмента?
— Предварительные анализы никаких изменений в составе окружающей среды не показали, окончательные результаты станут известны в ближайшие дни, но, думаю, ничего нового они не скажут. В заключение хочу сказать, что сегодня страна переживает непростые времена в связи с санкциями, экономическим кризисом. И если мы действительно хотим, чтобы Россия вышла из этого положения, стала действительно могучей, передовой державой, нужно немного выйти за рамки «аласного» мышления и понять, что без развития космонавтики мы этого не достигнем. Да, в пусках ракет есть определенные риски, но администрация улуса делает все, чтобы максимально обезопасить население, и будет делать впредь. Люди должны понять: только работая сообща, без конфронтации, на основе взаимного доверия и понимания, мы сумеем преодолеть все проблемы, стоящие перед районом.