Истории, подобные той, что случилась с режиссером Дмитрием Давыдовым, кажется, бывают только в кино. Он родился и вырос в далеком якутском селе Амга, работал учителем начальных классов, затем — директором школы в соседнем селе Чапчылган. С учениками начал снимать небольшие любительские фильмы и однажды решил сделать настоящее кино, без школьников. Собрал односельчан, занял денег и за две недели снял драму «Костер на ветру», с которой объехал по фестивалям полсвета, изумляя критиков, простых зрителей и профессиональных кинематографистов.
Общероссийская премьера картины состоялась в Омске на фестивале «Движение», где «Костер на ветру» был удостоен трех наград, включая премию за лучшую режиссуру. Здесь же Дмитрий Давыдов дал интервью РИА Новости.
Он говорит тихо, спокойно. Все, что с ним случилось, в его пересказе звучит как нечто будничное, само собой разумеющееся. Дмитрий производит впечатление абсолютно невозмутимого и очень скромного человека и признается, что чувствует себя посторонним среди режиссеров с высшим образованием и столичных кинокритиков.
— Дмитрий, пока вы находитесь на фестивале, кто руководит школой?
— У меня есть заместитель, а я взял отпуск, написал заявление. Боюсь, что руководство скоро заставит меня выбирать: или кино, или работа — что-то слишком часто я стал выезжать.
— За прошедший год вы побывали со своим фильмом в Корее, Австралии, Новой Зеландии, Финляндии, в Канаде, где «Костер» был признан «лучшей драмой». Как изменилось отношение односельчан к вам?
— Да никак особенно, меня и раньше все знали. Когда я приезжаю, то прихожу к старикам, устраиваю чаепитие, показываю фотографии, рассказываю — всем интересно. Все говорят, что я молодец, стараются сказать что-то хорошее. Обычная жизнь, ничего такого.
— О чем чаще всего спрашивают вас зрители за рубежом?
— У всех основные вопросы: откуда мы приехали, как снимали, кто мы вообще такие. Я, когда выезжал, брал карту и показывал: вот, товарищи, Якутия. Потому что везде спрашивали, где это. В Австралии вообще думают, что в России только русские живут. Мы им рассказывали, что есть и другие. С фестивалем в Пусане интересно получилось. Мы могли попасть в основной, азиатский конкурс, но попали в европейский. Мы-то себя считаем азиатами, а фестивальные отборщики отнесли Россию к Европе и отправили нас в другой конкурс. Но интерес был везде. О якутском кино многие уже слышали, и всем интересно посмотреть, что же это такое.
— «Костер на ветру» рассказывает о двух стариках, которые теряют своих единственных сыновей, но по-разному переживают утрату. Один учится жить дальше, другой — пьет и жаждет мести. Это какая-то реальная история, случившаяся с кем-то из ваших знакомых?
— Не совсем. Я хотел снять фильм об обычных людях, описать простую деревенскую жизнь. Очень долго думал, будет это интересно зрителям или нет, но все-таки решил снять. Стал вспоминать истории, которые я видел, слышал или читал в газетах, собрал их в один сюжет.
Я хотел рассказать о пожилом человеке, для которого важны такие понятия, как честь и справедливость. Не скажу за всех российских стариков, я с ними не общался, но у нас, если человек прожил хорошую честную жизнь, то это сразу видно — ощущается при разговоре. А то, что там показана проблема с алкоголизмом, например, то это, видимо, есть во всех деревнях.
Еще мне было важно показать, что герой — верующий, а его вера остается и после него. У нас, если зайти в обычный деревенский дом, то там обязательно есть икона. Хотя редко увидишь старика-якута, молящегося перед ней. У нас все переплелось: христианская вера, вера в духов… Меня как-то ругали зрители, что герой в фильме неправильно молится. Но это было сделано специально, потому что у нас люди в этом смысле не очень грамотные: кто как умеет — так и молится.
— Люди годами учатся писать сценарии, а вы вот так просто сели и написали?
— В детстве я писал стихи, рассказы. Написать историю для меня не проблема, но я не знал, что такое сценарий. Поискал в интернете, посмотрел, как пишут другие: «От заката до рассвета» прочитал, еще что-то. Мне было интересно, как надо оформлять. Но на самом деле как ты хочешь, так и можешь писать. Форма нужна большим компаниям, а у нас все на любительском уровне: сам написал — сам и работаю с текстом. Оператор-постановщик тоже свой, все понимает. Мы любители, я только учусь писать сценарии.
— Вы не думали для дебюта снять историю попроще, что-то более зрительское, жанровое, комедию какую-нибудь?
— У меня был только один шанс снять фильм. Если бы я снял какую-нибудь комедию, то у меня бы просто ушли на нее все деньги, и все. В то время у меня было огромное желание снять этот фильм, и я сделал его.
— Как вы выбирали актеров?
— У нас в поселке есть актерская труппа — не театр, а просто группа любителей в деревенском клубе типа театрального кружка. Они и исполнили все роли — это все мои односельчане, многие живут на моей улице. Они же и рассказали, что в соседнем селе есть один интересный старик, Алексей Устинов, и он полностью подходит под нужный образ. Он в жизни выглядит так же, как и в фильме: с такой же бородой, слегка заикается, хромает. Он инвалид, когда-то давно попал в аварию и уже лет двадцать сидит дома, ему скучно. Прямо сказал мне: хочу, чтобы в моей жизни произошло что-то интересное.
— Тяжело было работать с любителями, которые никогда не имели дело с камерой?
— С актерами была, конечно, проблема. Они все боялись камеры. Стоило сказать, что камера работает, — и все, страх. В камеру смотрели иногда. И я им прямо сказал, что мне не надо никакой игры: просто живите в кадре, какие вы есть — так и давайте.
Потом была другая проблема. Люди были в основном в возрасте, а мы начинали работать с семи утра и заканчивали в час-два ночи. Но у всех было огромное желание сниматься — не просто отработать смену. Помогало и то, что все актеры знали меня с детства. И съемочная группа была очень сплоченная, все друг про друга всё знали, кто как работает.
Самыми сложными оказались съемки в поле, в снегу. Я сделал ошибку — начал со съемок в доме, а уличные оставил на потом. Мы начали съемки в начале октября, а числа 20-го пошли морозы. Было еще не так холодно, градусов 25-27 и ветер, но все равно сложно: камера работала минуту-две — и все, приходилось идти отогревать ее полчаса. Тогда же я впервые понял, что Алексею очень тяжело долго ходить, он быстро уставал, становился слабым, ничего не мог. А в остальном все было легко.
— В титрах я увидел, что вы снимали на профессиональную камеру Red Epic. Как вы искали оборудование и группу?
— Камеру арендовали в Якутске у одного предпринимателя. Я понял, что надо уходить от фотоаппаратов, использовать хорошую аппаратуру. Звук и свет взяли в аренду на студии «Сахафильм», мне дали их по льготной цене. Группу тоже собрал в Якутске, через знакомых. В якутском кино все друг друга знают. Я пригласил одного человека, он пригласил другого и так далее.
Группа была небольшая — семь человек. Я заказал для них самолет, чтобы привезти и увезти обратно в Якутск, арендовал дом, машину. Мы сняли фильм за четырнадцать дней, у группы это было единственное свободное время. Я понимал, что если за две недели не сниму, то все. В пятницу я должен был закончить съемки, а в субботу утром прилетал самолет и увозил съемочную группу, потому что с понедельника у них был другой проект. На всю организацию и монтаж ушло около 1 миллиона.
— Где вы взяли эти деньги?
— Деньги все были свои, пришлось залезть в долги. Я искал спонсоров, обращался к нашим якутским предпринимателям, но проблема была в том, что я новичок. Меня спрашивали: а ты кто, что снял? А я просто кто-то из деревни, приехал просить деньги. И это была проблема. Я обращался в республиканское Министерство культуры, там дали небольшую часть.
Потом мы пытались организовать показы: я брал проектор, ноутбук и ездил по деревням. В Якутске прошла премьера в кинотеатре «Лена». Нам разрешили провести ее бесплатно, хотя сразу сказали, что зритель не пойдет.
Денег на рекламу не было вообще. Я заказал баннеры, дал интервью, но этого было мало. Собралась примерно половина зала: журналисты, ребята которые работают в кино. В принципе, фильм всем понравился. Но на этом все. Я понял, что проката у меня не будет. Основная проблема была в том, что я снял фильм о стариках. А в кино ходят в основном молодые ребята — им про стариков не особо интересно смотреть.
Но на тот показ пришла Сардаана Саввина. Все, кто интересуется якутским кино, знают ее. Она занимается продвижением фильмов, хотя и у нее тоже нет специального образования — вроде бы преподает английский студентам. И вот она стала отправлять фильм на фестивали. Впервые в истории якутский фильм попал на фестиваль в Пусане. И так это и пошло. А если бы не она, я бы положил фильм на полку и забыл про него, такие мысли уже были.
— Что будете делать дальше?
— Я хочу теперь снять фильм на русском языке, хотя меня все отговаривают — провалюсь. В Якутии смотрят в основном фильмы на якутском с якутскими лицами в кадре. Хотя вот недавно вышел фильм «Спасатель» — на русском, о сотрудниках МЧС. Вроде бы хорошо собрал.
Я считаю, что надо отходить от локального уровня и делать кино, которое будет интересно другим. Думаю выходить на соседние регионы: Бурятию, Иркутск, Хабаровск. Потом на всю Сибирь. Если якутское кино хочет расти, ему надо уходить — или на азиатский, или на российский рынок. Мы уже можем снимать лучше, есть и профессионалы, и опыт, но сейчас ограничены масштабом проката в республике.
«Жизнь в районах»: Фильм директора амгинской школы оценил российский зритель