— Ваше вступление в должность ознаменовалось рядом скандалов и шумихой в прессе по поводу проведенной аттестации сотрудников и принятых управленческих решений. Фактически вас обвиняли в массовых увольнениях. Можете прокомментировать эти события?
— Да, изменения в составе коллектива были, но отнюдь не массовые увольнения. Что касается аттестации, то это было скорее внутреннее мероприятие, кастинг, цель которого — оценить уровень наших артистов, их возможности, понять, кто чем дышит и у кого какой репертуар. Аттестация носила рекомендательный характер, и по ее результатам я на бумаге никаких мер не предпринимал.
— Я слышала, недавно вы выиграли суд с одним из уволенных сотрудников?
— Про суд вам, наверное, лучше всего расскажет наш юрист. От себя скажу только то, что нам удалось отстоять свою правоту. Да я и не рассматриваю это как увольнения – мы просто не продлили контракт с некоторыми исполнителями. И на то были причины, прежде всего, связанные с новыми задачами, которые мы ставим перед театром.
— Какие, например?
— Начнем с того, что до моего прихода театр работал как продюсерский центр или концертное агентство. Артисты выполняли месячный план и, в зависимости от того, насколько они его выполнили, получали зарплату. Хотя средства из бюджета выделялись на содержание тридцати двух штатных единиц, на момент моего прихода в театре работали сорок пять артистов, каждый получал зарплату в зависимости от количества выступлений. Если бы мы и дальше работали таким образом, то никаких проблем бы не возникало, напротив, я мог бы набрать и сто пятьдесят артистов и платить им в зависимости от выполненного объема работ. Но я изначально планировал построить работу по-другому, и для этого мне нужны были сотрудники, которые будут работать на полную ставку. Поэтому часть контрактов не были продлены.
— Что изменилось с вашим приходом?
— Прежде всего, теперь артисты будут работать полный рабочий день. Месячную норму мы убрали, работаем 48-часовую неделю, репетируем каждый день и выпускаем спектакли. Мы оставили штат из тридцати двух артистов, при этом главным критерием отбора стало соответствие поставленным задачам и участие в будущем репертуаре, мы уже знаем, каким он будет. С теми же, кто в эту концепцию не вписался, мы прекратили контракт.
— Как вы намерены построить работу в театре, какие задачи ставите перед собой и коллективом?
— Первой моей задачей было организовать более или менее системную работу. Театр эстрады – это, все-таки, театр, а не концертное агентство, не продюсерский отдел, где каждый может работать сам по себе. Это государственное учреждение, задача которого, на мой взгляд, поднимать уровень эстрадного искусства республики. В связи с этим я предложил превратить Театр эстрады в репертуарный театр, то есть ставить музыкальные постановки со смыслом, с определенной идеей, чтобы зрители могли посмотреть и услышать не отдельные песни, а насладиться полноценным музыкальным спектаклем, мюзиклом, если хотите. В этом направлении мы и будем работать.
— То есть, вы хотите уйти от функции концертного агентства?
— Не совсем. Репертуар будет генеральной линией и тем фундаментом, на котором будет держаться театр, но ограничивать себя им мы не будем. На эстраде, как вы понимаете, очень много направлений. Помимо спектаклей мы будем заниматься концертной деятельностью, как без этого? Ведь все артисты, которые работают здесь – это личности, у каждого есть свой репертуар, каждый может сделать свой сольный концерт. Но я также хочу добиться, чтобы в дополнение к этому они ощутили себя частью коллектива. Еще одним направлением будет конкурсная деятельность. Как раз сейчас мы начали работу над первым большим проектом.
— Как воспринял ваши планы относительно музыкальных спектаклей коллектив театра?
— Сначала – вы сами знаете как. Сейчас, конечно, отношение поменялось: идет бурная работа, репетиции, для нас все это очень ново и, что немаловажно, очень интересно. Ведь для артистов это та деятельность, в которой они себя еще не пробовали. Поэтому настроение у нас хорошее, бодрое, и мы вовсю готовимся к премьере в Сахатеатре, которая состоится уже 23 октября.
— Что будете представлять?
— Музыкальный спектакль по мотивам рассказов Тимофея Сметанина «Лоокуут уонна Ньургуьун» в постановке Сергея Потапова. Следующий спектакль — «Чудесный костюм» по повести Рэя Брэдбери поставит Татьяна Чаранская, скорее всего, он будет на русском языке. Затем — спектакль Сахаи, она срежиссирует мюзикл «Аршин мал алан» азербайджанского композитора Узеира Гаджибекова. Ну, а ближе к Новому году совместно со студией Андрея Адамова мы покажем детскую музыкальную сказку «Алиса в стране чудес».
— Вы говорили, что готовите конкурсный проект. Расскажите о нем поподробнее.
— Проект называется «Голос Сибири», он будет межрегиональным и будет распространяться на регионы Дальнего Востока и Сибири. Это будет конкурс исполнителей с прямой трансляцией на одном из федеральных каналов по всему Дальнему Востоку и Сибири, с онлайн- и СМС-голосованием. Задача конкурса — научиться делать своих звезд хорошего уровня. Согласитесь, каждый артист, который хочет реально чего-то добиться, стремится в европейскую часть России, потому что сколь-нибудь значимые конкурсы проводятся там. А мы, несмотря на то, что наша территория составляет 60% России и на ней проживают около 25 миллионов человек, не можем скооперироваться и создать свой шоу-бизнес. И вот появилась такая идея, что неплохо было бы и нам создать у себя свою эстрадную индустрию, и зажигать своих звезд, которые могли бы быть популярными именно здесь. А популярность здесь даст ключ к популярности там, потому что у человека, которого уже знают 25 миллионов, есть все шансы заявить о себе на всю Россию.
— Судя по названию, это будет аналог «Голоса»?
— Нет, скорее, аналог «Новой волны». Но название выбрано не случайно — есть «Сила Сибири», «Душа Сибири», теперь вот «Голос Сибири». Согласно нашей концепции, конкурс будет проходить в три тура. Первый – сбор заявок по интернету, второй – очные прослушивания на местах, в ходе которых мы выберем 20 лучших участников со всех регионов. Финальный тур планируем провести здесь, в Якутске, я бы очень хотел, чтобы он прошел в «Триумфе».
— В жюри кого планируете посадить?
— Если честно, то мы об этом еще не думали, но хотелось бы, чтобы одним из членов жюри был человек, имеющий вес на российской эстраде, только в этом случае конкурс получит необходимый статус. Думаю, у этой задумки есть большой потенциал: после того, как конкурс заявит о себе и займет определенную нишу, у него есть все шансы стать сибирской фабрикой звезд. Естественно, пока я не могу с уверенностью сказать, что этот конкурс точно состоится, но, по крайней мере, у нас есть идея, у нас горят глаза, мы работаем над этим и верим, что у нас все получится. А, вообще, планы амбициозные — мы хотим дать жизнь этому конкурсу уже в 2016 году, во время спортивных игр «Дети Азии».
— Возвращаясь к вашему назначению, как вы восприняли предложение возглавить Театр эстрады?
— Я думал, и думал долго. Сначала соглашаться на это не хотел, зная ситуацию в Театре эстрады, я имею ввиду, материально-техническую базу.
— Что в итоге заставило принять предложение?
— Желание что-то изменить, сделать что-то полезное для якутской эстрады. Я сам — закулисный ребенок, на эстраде не первый день, знаю эту кухню изнутри. И согласился не из-за своих амбиций, не с целью заработать, а потому что я хорошо отношусь к нашей эстраде и действительно хочу, чтобы в Якутии все стало по-настоящему, чтобы пошло какое-то движение. Потому что сейчас на якутской эстраде не то, чтобы застой, это — не застой, но мы развились до определенного уровня, а дальнейших путей развития пока не видим.
— Назначая вас на эту должность, руководство ставило перед вами какие-то конкретные задачи, или дали карт-бланш?
— Карт-бланш, конечно, не давали, но мы говорили с Владимиром Ивановичем (министром культуры и духовного развития — ЯСИА) об эстраде, о том, что можно для нее сделать. Я рассказал о своих идеях, о том, каким вижу в будущем наш театр. Министр меня поддержал.
— Если говорить откровенно, уровень якутской эстрады нельзя назвать высоким. На ваш взгляд, в чем причина этого, чего не хватает эстрадным артистам: образования, профессионализма, таланта?
— Вы знаете, то, что я сейчас скажу, это сугубо мое личное мнение. На мой взгляд, причин несколько, нельзя сказать, что причина в чем-то одном. Дело, конечно, не в отсутствии талантов. На самом деле, у нас есть певцы, которые поют на очень высоком уровне и могут отвечать всем российским стандартам. Но возможности пробиться на российскую эстраду довольно ограничены. Для того, чтобы добиться чего-нибудь, скажем так, на федеральном уровне, в человека нужно много вкладывать, и я довольно хорошо представляю сколько. Чтобы снять клип, показать его на центральных каналах, сделать альбом, запустить песни в ротацию, нужны, действительно, большие средства. Другой путь – конкурсы. Сейчас есть много проектов, где можно реально себя показать, но мы пока не ощутили эти возможности в полной мере, и над этим нужно работать. Пока же, в большинстве случаев наши артисты даже не подают заявки, и здесь опять же вопрос возможностей. Не каждый готов полететь в Москву практически за котом в мешке, не зная, возьмут его или нет, хотя такие попытки были.
Вторая немаловажная причина – это, да, отсутствие хорошего качественного образования как такового. Потому что сейчас наша эстрада держится на тех людях, которые в свое время отучились в Москве и Санкт-Петербурге, закончили эстрадные мастерские, музыкальные учебные заведения. Например, группа «Чорон», Юрий Платонов – это люди которые учились в центральных вузах. А больше таких «вылазок» не было, то есть наша нынешняя эстрада держится на одной природе, я так это называю. Исключительно талант, природное явление, которое развивается самостоятельно, как может. А ведь есть очень хорошие учебные заведения в Москве, Питере, которые готовят артистов эстрады. Было бы неплохо, если бы кто-то из наших ребят отучился, например, в Гнесинке, приехал сюда, показал, как надо, установил планку, так сказать.
— А эстрадному исполнителю вообще нужно образование? Ведь многие считают, что они и так хороши?
— Это зависит от человека — хочет он развиваться или нет. Например, есть люди очень талантливые, которые сами по себе хорошо рисуют. Нужно такому человеку образование или нет? Наверное, нужно. Чтобы понять каноны, понять, в каком стиле он вообще рисует, что ему ближе. Ведь многое из того, что такие самородки делают и постигают интуитивно, уже давно известно. И не нужно изобретать все заново — достаточно пойти учиться. Мне кажется, в музыке все то же самое. Возьмём исполнителя. Да, природа дала ему голос, он с рождения хорошо поет. Но, чтобы понять, что и как он поет, как это делать грамотно, нужно учиться. И потом, образование дает возможность адекватно оценить свой уровень. Многие, кто считает, что поет очень хорошо, увидев, как это делают другие, возможно, дали бы себе другую оценку.
Поэтому мой ответ – да, нужно. Ведь практически все артисты, на которых мы сегодня смотрим с экрана, даже те, кого называют «попсой», на самом деле, имеют музыкальное образование, а часто и не одно. Возьмем того же Диму Билана, который закончил Гнесинку. Это только кажется: молодые, озорные, дурачатся на сцене. Но это все ребята с образованием, они понимают толк в своем деле, и знают, что они делают. А у нас все на природе пока – как она одарила, так и поем. И хорошо, что и это есть. Но в будущем, если мы говорим не только о нашей республике, а о российском уровне и, возможно, даже мировом, то тут без образования никуда.
— Мы пока говорим только о вокалистах, но ведь эстрада – это не только пение…
— Да, я уже отмечал, что эстрада многообразна. Наш театр — не исключение. У нас есть артисты разговорного жанра, пародисты, есть даже фокусник-иллюзионист и мы будем задействовать всех. А в полную силу эти ресурсы мы сможем использовать как раз в музыкальных постановках. А вообще, это наша больная тема – у нас мало универсальных артистов. А эстрада, все-таки, предполагает многожанровость и эстрадный артист должен уметь все – петь, играть, танцевать чечетку, драться на шпагах. В будущем неплохо было бы нам набрать группу для учебы в Москве или открыть курс при АГИКИ и подготовить хороших универсальных артистов. Не просто певцов, а людей, которые умеют все, и которые могли бы играть и петь не хуже артистов московских мюзиклов. Но это уже в будущем…
— А что, по-вашему, является критерием качества на эстраде?
— Успех, как бы банально это не звучало.
— Вы имеете в виду востребованность?
— Нет, признание зрителя. Ведь будь у тебя хоть семь образований, но если тебя народ не любит, то какой же ты эстрадный артист?! Именно здесь лежит ключ к пониманию того, почему эстрадное искусство — самое близкое к народу. Здесь очень тонка грань, которая отделяет профессионала от самодеятельного артиста. Эстрадного артиста часто воспринимают как друга, знакомого, поэтому у них такая большая аудитория. У каждого человека найдется артист, которого он любит и у каждого артиста найдется свой зритель.
— Вы сами до недавних пор работали на эстраде, со многими артистами знакомы лично. После ваших управленческих решений врагов среди коллег не прибавилось?
— А как же! Конечно, прибавилось! Понимаете, раньше я по жизни все делал правильно, по крайней мере, пытался, и всегда мои действия встречали поддержку. Это первый раз, когда я принял такие непопулярные решения. Но я понимал, что если я сейчас этого не сделаю, то не сделаю никогда, а тогда зачем я соглашался на все это? Я знал, на что иду, знал, что будут недовольные, знал, что на меня будут давить. Но оставлять статус-кво было нельзя никак, потому что тогда вся идея о генеральной линии и репертуаре не получалась. И я эти решения принял.
— Сейчас о них не жалеете?
— Я был готов к тому, что мои решения будут восприняты негативно. Знал, что это будет неприятно, но когда все это началось… Честно скажу, был момент, когда мне просто хотелось встать и уйти. Но я понял, что если ты соглашаешься на руководство, у тебя есть идеи, планы и ты считаешь их верными, то нельзя идти на попятную. Мой поезд тронулся, остановить его нельзя. Сегодня, когда я оглядываюсь назад, я ни о чем не жалею, потому что уверен: я все сделал правильно!