— Владимир Иванович, вы много лет работаете с роялями «Steinway & Sons» и, возможно, сможете объяснить, в чем загадка этих инструментов, что в них есть такого, что заставляет музыкантов буквально благоговеть перед этим именем?
— А почему восхищаются скрипками Гварнери и Страдивари? Их создали талантливые люди, а объяснить талант, наверное, невозможно. То же можно сказать и о создателях рояля «Стейнвей»: благодаря таланту каждого, им удалось сделать самый надежный инструмент, с прекрасным, мощным звуком, превзойти который до сих пор не удалось никому. Есть другие рояли, которые тоже звучат неплохо, но в том, что касается мощи и одновременно богатства звучания, конкурентов у «Стейнвеев» нет. Этот рояль может все, он позволяет выразить все оттенки звука, которые требуются музыканту: и композитору, и исполнителю. Кроме того, это один из самых долговечных и износостойких инструментов. Получается, что по всем показателям «Стейнвеи» зарекомендовали себя как лучшие, поэтому их предпочитают покупать лучшие залы мира. Сегодня в 97% концертных залов стоят «Стейнвеи», именно потому, что они обладают не одним, а целым комплексом лучших качеств.
— Каков срок службы у роялей «Стейнвей»?
— В принципе — это вечный инструмент, с одной оговоркой: через каждые 5 -10 лет и далее нужно менять молоточки и другие детали механики, струны, которые изнашиваются.
— А как долго он держит строй?
— Строй и состояние зависят от условий содержания, как, впрочем, и у скрипок и других струнных инструментов. Если условия плохие, то, конечно, меньший период времени. Вот у вас воздух очень сухой, поэтому многие контрабасы и виолончели просто растрескались. С роялем то же самое: если влажность критическая, то он начинает рассыхаться и разрушаться и, естественно, служит меньше. Хотя, даже в таких неблагоприятных условиях, «Стейнвей» будет держаться дольше, чем другие инструменты. В связи с этим я часто вспоминаю Николая Петрова: как-то его спросили: «Почему «Стейнвей?» А он ответил: «Так он в несколько раз долговечнее, чем все остальные!» Понимаете, «Стейнвеи» изнашиваются, но остальные изнашиваются еще быстрее.
— Среди «Стейнвеев» возможен брак?
— Брака не бывает, это исключено. Потому что отбирается все самое лучшее, а потом из этого самого лучшего выбраковывается около 80%. Представляете, какой отбор! Ну, и мастера работают прекрасные и есть бескомпромиссный контроль. Конечно, есть нюансы. Бывают инструменты, звучащие менее ярко, более скромные, так сказать, но все равно есть «стейнвеевский стандарт» и любой инструмент «Стейнвей» – это «Стейнвей». А вот звуковые характеристики инструмента зависят от многих факторов, прежде всего, от качества молоточков. Кстати, молоточки «Стейнвей» делают не сами, для них это делает фирма «Реннер» и они получаются разного качества: одни очень твердые, другие — мягче. Отчасти, это и определяет неодинаковость звучания. Плюс свой вклад вносят разные интонировщики и рабочие-техники, ведь порядка 80% производства инструментов марки «Стейнвей» – это ручной труд. Все вместе это приводит к тому, что все рояли отличаются друг от друга, впрочем, как и люди.
— То есть каждый рояль уникален?
— Понимаете, «стейнвеевский стандарт» — это не такой стандарт, когда все детали штампуются и получаются одинаковыми, нет. Это ручной труд, и, конечно, люди, которые собирают рояли, вносят что-то свое. Потом, материал бывает разный, в частности войлок у молоточков, басовые струны тоже навиваются вручную. Все это в конечном итоге выражается в звучании. То есть, не все «Стейнвеи» на одно лицо, они немножко отличаются. Но это и хорошо — есть возможность выбирать. Например, для камерного зала предпочтителен инструмент с более гармоничным, мягким звуком, для большого, наоборот, с очень ярким.
— А каков, на ваш слух, рояль, который стоит в якутском Театре оперы и балета?
— В нем есть и мягкость, и яркость, он гармонично звучит и, если говорить о яркости звука, я бы сказал, что он находится посередине, и это неплохо.
— Вы говорили, что для инструмента нужны специальные условия. Есть ли специальные требования к настройщикам, которые работают с роялями «Стейнвей»?
— Конечно. Настройщик обязан знать, как работать с инструментами «Стейнвей», их стандарты. Знать, как отрегулировать рояль, на каком расстоянии от струн должны располагаться молоточки, когда они должны отключаться и так далее. Ну, и уметь работать со звуком: настраивать, интонировать и приводить все струны к нужному единству, чтобы в итоге добиться «стейнвеевского» звучания.
— Вы, когда настраиваете рояль, пользуетесь камертоном или делаете это на слух?
— Камертон обязательно нужен, чтобы проверить «ля», а дальше — на слух. Я пользуюсь камертоном для того, чтобы настроить «ля» абсолютно точно – он должен иметь частоту 442 Гц. «Ля» — понятие «растяжимое «: по слуху можно настроиться и на 450 Гц, это тоже будет «ля», но оркестр его не сыграет. На слух не определишь 442, 441 или 443, а по камертону – ровно 442.
— Вы уже дважды настраивали рояль в театре. В дальнейшем обслуживать его тоже будете вы?
— Вы знаете, в первый раз я приезжал по гарантии фирмы: подготовил инструмент и сдал в эксплуатацию. Сейчас я приехал в связи с официальной презентацией, и вновь по направлению фирмы. Дальше все зависит от вас. Будете приглашать — приеду, если нет, значит, это будет делать другой специалист.
— Кстати, в России много настройщиков, имеющих сертификат «Стейнвей»?
— Сертифицированных мало, а прошедших стажировку с подтверждением может быть в пределах десятка.
— Их где-то специально обучают?
— Обучают на фирме, дают подтверждение, а тем настройщикам, которые заканчивают Академию им. Теодора Стейнвея, сертификаты. Я, например, неоднократно проходил стажировку в «Steinway&Sons», плюс фирма подарила мне курс обучения в Академии, по окончании которого, я получил сертификат.
— Насколько он обязателен для того, чтобы работать с роялями «Стейнвей»?
— В принципе, необязательно, чтобы настройщик имел сертификат, но желательно, чтобы у него было хотя бы подтверждение о том, что он прошел подготовку в фирме «Steinway&Sons». Потому максимум, что сможет сделать квалифицированный настройщик без нее – это настроить рояль, а больше ничего. Более того, как правило, вместо того, чтобы отрегулировать инструмент, они его разрегулируют так, что он начинает странно работать, и приходится все восстанавливать заново.
— Фирма «Steinway&Sons» выпускает только концертные рояли или есть и другие модели?
— Я могу вам перечислить все модели: S-155, M-170, O-180, A-188, B-211, C-227 и D-274 – большой концертный рояль, как у вас. Всего получается семь, как звуков в гамме. Плюс есть инструменты эконом-класса, они называются «Бостон» и собираются в Японии. При их сборке в меньшей степени используется ручной труд, и в большей — машинная сборка. За счет этого удешевляется производство инструмента. Ну, и самую дешевую модель – «Ессекс» — собирают в Китае. Все это инструменты очень хорошего качества, но более дешевые.
— Сколько времени уходит на то, чтобы собрать один рояль «Стейнвей»?
— Один рояль собирается в течение года, но материалы готовятся дольше. Например, древесина сначала должна отлежаться на свежем воздухе, потом она доводится до должной кондиции: проходит сушку, обработку и так далее. Все это происходит в течение нескольких лет. Затем семиметровые пласты древесины шириной более полуметра склеиваются на специальном станке и сушатся еще полгода. При этом следят за тем, чтобы направление всех древесных волокон было одинаковым, чтобы звук, который будет издавать рояль, не встречал никаких препятствий. Потом начинается, собственно, сборка — она тоже занимает примерно полгода. В среднем в год выпускается четыре тысячи роялей: две в Гамбурге и две в Нью-Йорке.
— Вы говорили, что в подавляющем большинстве концертных залов стоят рояли «Стейнвей». А много ли музыкантов, которые могут позволить себе личный «Стейнвей»?
— Лучшие пианисты мира, как правило, «Артисты Стейнвей», так было всегда. Начиная с Антона Рубинштейна – первого «Артиста Стейнвей», Рахманинова, у которого это был любимый рояль, Горовица и, заканчивая современными пианистами. Инструмент довольно дорогой, это правда, но крупные пианисты, как правило, хорошо зарабатывают, поэтому могут позволить себе эти рояли. Их около 1800, кстати, в настоящее время.
— Вы говорили о том, что превзойти «Стейнвей» пока не удалось никому. Неужели никто из конкурентов не пытался узнать «секрет фирмы», если он вообще существует?
— Конечно, секрет существует, поэтому на территории фабрики не разрешают фото- и видеосъемку. Что касается конкурентов, то они до сих пор учатся у «Стейнвей». Как правило, они просто берут и разбирают рояль на части, изучают, затем создают свои инструменты. Например, российские рояли «Москва» так делались.
— Получилось?
— Нет, не очень. Все-таки, одно дело — разобрать, посмотреть и даже срисовать, и совсем другое – сделать на своем оборудовании, часто устаревшем, и силами своих специалистов без соответствующей подготовки. И, тем не менее, инструменты получились неплохие, хоть и сделаны были довольно грубо. Механику для них заказывали в Германии, а вот все остальное было не очень хорошо. Таким же образом создавали свои рояли другие известные фирмы. Конечно, они не в точности копируют «Стейнвеи», что-то видоизменяют, но, как показывает жизнь, конструкцию это не улучшает.
— Другими словами, воспроизвести то, что делает «Стейнвей» «Стейнвеем», им не удалось?
— Пока нет, хотя повторюсь, рояли получились очень хорошие. Но «Стейнвей» как был «Стейнвеем», так и остался. Вот вам недавний пример — на последнем конкурсе имени Чайковского на всех прочих роялях играли единицы, а на «Стейнвеях» — два с лишним десятка.
— То есть практически все?
— Да, за единичным исключением. Финалисты же, даже те, кто играл сольную программу на других роялях, первый концерт Чайковского играли исключительно на «Стейнвеях».