С Камилом Шабо я познакомился на Дне науки в Нерюнгринском техническом институте-филиале СВФУ. Интерес вызвал его необычный акцент, а также нехарактерные для северян мимика и жестикуляция. Ну а когда узнал, что Камил прибыл работать в Южную Якутию прямиком из Сирии, мое любопытство было не остановить.
Русский в душе
Шабо Камил Якуб родился на северо-востоке Сирии в городе Эль-Камышлы (Аl-Qamishli) провинции Хасака (Al-Hasakаh), на самой границе с Турцией. Этот город – промышленный и экономический центр региона с населением порядка 350 тыс. жителей. По национальности Камил ассириец-арамиец, по вероисповеданию христианин, а по характеру и образу жизни, как сам считает, русский.
— Я вырос вместе с русскими и по-русски живу, — говорит он.
Русский образ жизни Камил перенял, когда учился в Киевском политехническом институте и жил в одной комнате студенческого общежития вместе с ребятами из России. А уж совсем обрусеть ему помогла его супруга, уроженка якутского города Нерюнгри.
— Она жила в комнате напротив, через коридор. Я, как только ее увидел, сразу подумал – это моя будущая жена! – рассказывает Камил. Так и вышло. Уже через три месяца пара оформила свои отношения и переехала жить в здание для семейных студентов.
Через какое-то время отец семейства закончил аспирантуру и защитил кандидатскую диссертацию, супруга Лариса – магистратуру, и молодые специалисты отправились жить и работать в Сирию.
На родине Камил работал в государственной Электрической компании провинции Хасака. Поначалу отвечал за ремонт и эксплуатацию трансформаторных ячеек, а через полгода перешел в подразделение, отвечавшее за обслуживание электролиний и подстанций. «Приводчик (а учился Шабо по специальности «Электропривод и автоматизация промышленных установок») может работать везде», — не без гордости объясняет он свое назначение.
В 2006 году он уже возглавлял подразделение, занимавшееся ремонтом и эксплуатацией всех подстанций и электролиний в провинции.
В Сирии
Тем временем налаживалась и его семейная жизнь. Первые девять лет молодожены провели в доме родителей. «Представьте себе типичное арабское жилище – дворик, дом с несколькими входами. Мы занимали его часть размером с двухкомнатную квартиру со своей кухней, санузлом и так далее», — рассказывает Шабо.
Позднее семья молодых специалистов три года снимала жилье, пока Камил, оформивший пару кредитов и купивший земельный участок, не построил дом. В 2006 году начала работать и жена Лариса. Для этого ей пришлось пересдать государственный экзамен по своей специальности на сирийском языке. «Моя супруга тогда заняла третье место среди сотен студентов», — с гордостью говорит Камил. Сначала она трудилась стажером, а с 2008 года открыла собственный кабинет, занимавшийся разработкой проектов электроустановок. Вскоре родился сын Андрей, а затем дочь Настя.
— В Сирии мы жили по-русски. Разговаривали дома на русском, отмечали российские праздники, готовили блюда русской кухни. В Камышлы тогда жили больше двухсот смешанных русско-сирийских семей. И хотя среди них были семьи из Казахстана, Украины, Белоруссии и так далее, для нас все они были русскими. Мы ходили друг к другу в гости, вместе отмечали все праздники, — рассказывает Камил.
И кухня в семье Шабо была преимущественно русской. В Дамаске есть квартал, где жили и живут российские специалисты, там же располагаются магазины российских товаров. Один из них хорошо известен, поскольку разместился в одном из самых высоких зданий сирийской столицы. Камил раз в два месяца ездил в него за покупками – покупал российские колбасу, селедку, гречку, майонез, водку и другие привычные россиянам продукты.
Жизнь до войны
Так продолжалось до 2012 года. В те годы жизнь в Сирии, по словам Камила, была прекрасной. Было все. Даже если в семье работал один человек, доходов хватало, чтобы обеспечить всю семью, а там они, как правило, большие. Среднее, высшее образование было бесплатным. Для бюджетников и сотрудников госпредприятий (а таких в Сирии большинство) бесплатным было и медицинское обслуживание, включая лекарственное обеспечение. Люди умудрялись получать даже шампуни и другую бытовую химию, в общем, все, что можно было найти в аптеке.
Не было ни национальной, ни религиозной розни. Христиане пользовались заслуженным авторитетом, поскольку они, как правило, хорошо образованные люди – врачи, учителя, инженеры. Мусульмане искали дружбы с приверженцами христианской веры, стремились жить с ними по соседству, общаться.
«Когда мы переехали от родителей на съемную квартиру, жили в мусульманском квартале Камышлы. И жили хорошо, очень уважительно друг к другу относились. Во время религиозных праздников гостей принимали три дня подряд. К нам приходили сотни людей – друзья, коллеги, знакомые. А когда наступали мусульманские торжества, я сам три дня ходил по гостям с утра до вечера, — смеется Камил и продолжает. — Нам в Сирии было хорошо. Может быть, мы не зарабатывали столько, сколько страны Персидского залива, но, поверьте, мы жили лучше них. И это они к нам ездили лечиться и отдыхать, а не мы к ним.
В Сирии были развиты легкая промышленность, сельское хозяйство, металлургия, производство лекарств, два завода по сборке автомобилей, несколько цементных заводов и, конечно же, нефть и газ. То есть все, что нужно, у страны имелось. А самое главное – было очень много хорошо образованных специалистов».
«Они не хотели работать, а хотели власти»
— Что же ввергло страну в пучину гражданской войны? – спросил я Камила.
— В любом государстве есть недовольные. Они просто не хотели работать, а хотели власти. Им помогали страны Запада, находили людей, готовых с ними сотрудничать, поставляли им доллары, оружие. И все. Больше ничего не надо.
По словам Шабо, те, кто работает, поддерживают государство и его лидера – Башара Асада. Например, в Камышлы войны не было: «В нашем городе и нашей губернии вообще не было войны, если не считать десятка взрывов. Потому что люди работали и жили нормально. Ведь ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация – ред.) как захватывает города? Сначала они создают внутри них свои «гнезда».
Привлекают недовольных местных жителей, организуют боевые точки, накапливают запасы оружия, и туда понемногу просачиваются боевики. А затем атакуют города изнутри и снаружи. Но поскольку в Камышлы им так и не удалось создать ни одного «гнезда», наш город не был захвачен» — говорит он. Сейчас в родном городе осталась его мама, наотрез отказавшаяся куда-либо уезжать. Сам Камил с семьей перебрался в Нерюнгри.
В Нерюнгри хорошо, но после войны — домой
Он отправил семью в конце 2012 года, а в начале 2013-го уехал сам. За это время нашлась работа в Нерюнгри. Супруга после приезда первые несколько месяцев жила у родителей с детьми. Потом организовала курсы сметного дела, а после устроилась работать инженером-сметчиком в компанию «Айгуль». Ей очень нравятся коллектив предприятия и его руководитель – Флида Габбасова. Камил – преподаватель, доцент на кафедре электропривода Нерюнгринского института-филиала СВФУ. Говорит: «Спасибо его директору Сергею Степанову, он вошел в наше положение, помогает, как и весь коллектив».
Сейчас дети Шабо учатся – дочь в школе, сын в институте. Город Нерюнгри им и родителям очень нравится. «Город небольшой, хороший. В детстве я жил в похожем, где все знают и помогают друг другу. Здесь я не переживаю за своих детей. И родные жены здесь», — говорит Камил.
И нерюнгринские морозы ему не страшны. Но все же, как только наладится жизнь в Сирии, вся семья Шабо вернется туда. «И моя жена возвратится раньше меня, – смеется Камил и поясняет почему. — Ведь там наш дом. Там живут очень открытые, гостеприимные, общительные люди. Это очень нравится и моей супруге».
Источник: Газета «Якутия»